Л. ушёл. Юра ещё какое-то время побарахтался поблизости, но вскоре тоже смылся. Самое смешное, как я и говорила, никакого разочарования нет. Только сплошной беспросветный похуизм.
От того, кого мне не хватало, я сбежала. Не знаю, что произошло, но за месяц человек изменился до неузнаваемости, он стал ещё более инфантильным, при том абсолютно, невменяемо психованным хамом. Это не то, что мне было необходимо.
А ещё я безгранично устала чувствовать теплоту. Вот это вот самое, когда ты весь такой уруру, мимими и аняня. Готова грызть себя, как волк, попавший в капкан. Отгрызть вот то самое, которое излучает эти эмоции, невыносимо яркие и сильные, которые никаким дерьмом не выбить, что бы там не случилось. Когда улыбаешься, как параша майская, а в лицо хрючево снежное летит вперемешку с токсичными городскими газами и вот этой хернёй, которой у нас дороги посыпают, чтоб обувь в негодность приходила за полсезона. А ты всё лыбишься, у тебя там в башке укулеле с Ямайкой, дредастые мужики поют на разные голоса вместе со внутренними демонами. Кащенко локальное такое, одновременно приятное до потери сознания и здравомыслия, но выматывающее, все внутренние ресурсы сжигающее, собака такая. И, боже, как я не хочу, чтобы это заканчивалось. Некромант проклятущий, воскресивший всё во мне, все ресурсы внутренние, всё моё тварьчество, которое наружу полилось, как дерьмо из унитаза, когда в него школьник дрожжей накидал, да побольше, по щедрости, конечно, душевной, а не потому что говно потом по кафельному полу булькает зело весело. Вот и цветёшь себе дальше, вопреки усталости. Организм, вроде, пощады уже просит. Говорит, не строй ты замков своих дурацких хрустальных, не тешь надеждами внутренних демонов, они к хорошему быстро привыкнут, глядишь и демонами быть перестанут: в одно утро просыпаешься, а внутри одни коты. Один кот. Один котище, я бы сказала. Талантливый до умопомрачения, такой же амбициозный ласковый чёрный кот. Тебе не принадлежит, но гладить позволяет - и то хлеб. С маслом и икрой, более того. Это та самая история, которая про кошку и её человека. Про кота и его не-совсем-человека (глупого пони). Чип и Дейл спешат на помощь. Это мы, значит. Кому на помощь? Да хуй его знает. Друг другу, делить одиночество, мягкие игрушки, с которыми предпочитаем спать, собственные мысли. Последнее одновременно восхищает и пугает. Как акробаты под самым куполом цирка. Вроде и здорово, а вроде и господи, вот упадёт - мозгами забрызгает, отмывайся потом неделю. Или того хуже, рвотный рефлекс сработает. Как горки американские это. Перед поездкой, когда и ссыкотно, и дух захватывает. Так и я сейчас, поездка не началась, а у меня уже коленки трясутся и моль всякая крыльями стенки желудка щекочет. Только поездка, скорее всего, не начнётся. Лунапарк-то старый, кто ж карусельки-то мне запускать будет? Сама я совершенно не разбираюсь в механизмах, такая уж идиотка уродилась. Но даже вот этого хватает с головой. Самих мыслей о полёте. Самих фантазий о том, как оно, лететь вниз с этой верхотуры. Как самый храбрый в мире.
Очень надо было это сказать в пустоту. Главное, чтобы всякие некроманты не видели.